«Горка», «бочка», «петля»: как в Лиде готовят летчиков штурмовой авиации

Летчик — одна из самых романтичных профессий, покорители неба всегда вызывали повышенный интерес к себе. Но, кроме романтики, на плечах пилотов большой груз ответственности, это тяжелая работа на износ. Накануне Дня военно-воздушных сил корреспондент «Рэспублікі» посетил базу штурмовой авиации и посмотрел, как у нас готовят военных летчиков.

Аэродром в Лиде —историческое место, где самолеты летают уже более века. Например, здесь базировалась эскадрилья легендарных бомбардировщиков «Илья Муромец», самых больших для своего времени. Летом 1941 года была сформирована 116-я гвардейская штурмовая авиабаза. А сегодня здесь летают самолеты уже совсем других поколений.
Потому, что мы пилоты

Авиабаза штурмовая, то есть несут службу здесь бомбардировщики. Готовы в любой момент сорваться в небо. База укромно расположилась на окраине Лиды. От штаба до места хранения самолетов и взлетной полосы на машине — пару минут езды. Многие военнослужащие перемещаются между этими точками на велосипедах и скутерах. Пешком ходить все же далековато.

На стоянках прогревают двигатели Л-39, учебно-тренировочные самолеты, на которых учатся летать курсанты. Техники слушают двигатели, нет ли посторонних звуков. Даже сейчас, на расстоянии десятков метров, плохо слышишь собеседника, на разгоне же гул двигателей еще громче. Что уж говорить о более крупных самолетах — Як и Су. Самолеты окрашены в цвета нашего флага. На бортах надпись «Белая Русь». На этих Л-39 выступает одноименная пилотажная группа.


Техники готовят самолет к вылету — монтируют установки для пуска ракет и подвешивают похожие на бомбы дополнительные топливные баки

Взлетная полоса длиной два с половиной километра. Этого расстояния вполне хватает, чтобы поднять и посадить многотонные летающие махины. По обеим сторонам полосы — локаторы — радиолокационная система посадки и радиосистема ближней навигации. В стартовых командных пунктах военные наблюдают за взлетом и посадкой, потому как с диспетчерской вышки не видно, например, выпущено ли шасси.

Самолеты всегда взлетают с подветренной стороны. Если ветер меняет направление, руководитель полетов дает команду изменить курс посадки. На базе есть своя метеослужба. Группа руководства полетами постоянно поддерживает связь с пилотами. Кроме того, они на своих экранах видят такую же информацию, что и летчик в кабине самолета.

Провожая самолет во время выруливания, техник проводит по крылу рукой — примета такая. Вообще, летчики — народ суеверный, много у них примет. Например, никогда не фотографируются перед вылетом, а еще у них в лексиконе слово «последний» под запретом, говорят только «крайний».

Ставят на крыло

По нагретому солнцем бетону взлетно-посадочной полосы мне навстречу идут пилоты. Двое, помладше, в оливковых комбинезонах, в руках у них белоснежные шлемы. Ведет их пилот постарше, в комбинезоне небесного цвета. Это заместитель командира эскадрильи по идеологической работе гвардии майор Эдуард Жмакин. Рядом с ним — Антон и Дима, курсанты авиационного факультета Военной академии. У них сейчас стажировка. Парни—одногруппники, перешли на пятый курс.

На авиационный факультет один из самых высоких проходных баллов. К тому же, чтобы там учиться, нужно иметь идеальное здоровье. Ребята на первых курсах уже обу­чились управлять планером без двигателя и поршневым Як-52. Но свой первый взлет на реактивном Л-39 запомнят на всю жизнь.

— Непривычное ощущение для тела из-за скоростей и перегрузок, хоть и вестибулярный аппарат натренировали на мелких самолетах, — признаются курсанты. — В неделю у нас по три летных дня, так что привыкли через пару недель.

На авиабазе курсанты уже полгода отрабатывают простой и сложный пилотаж, полеты по маршруту. Простые фигуры пилотажа — виражи, пикирование, «горки», сложные — «переворот», «петля», «полупетля», с разгоном и потерей скорости. Вылетают на расстояние до 80 километров от авиабазы. Средний полет продолжается около получаса на скорости 400 км/ч. На некоторых участках разгоняются и до 700 км/ч. На пятом курсе будущих летчиков обучат работать по наземным целям: бомбить и пускать ракеты.


Провожая самолет во время выруливания, техник проводит по крылу рукой — примета такая. Вообще, летчики — народ суеверный, много у них примет. Например, никогда не фотографируются перед вылетом, а еще у них в лексиконе слово «последний» под запретом, говорят только «крайний»

После нескольких учебных полетов следует контрольный. С первого раза не вышло сдать — не беда. Есть еще две дополнительные попытки — пересдачи, если и их не сдал, курсант возвращается в академию. Но всегда можно переучиться на вертолет, это как утешительный вариант.

Спросил у ребят, не думают ли они в будущем уйти в гражданскую авиацию, платят там хорошо.

— Деньги не главное, военный летчик — это призвание. Это раз и навсегда, — по-мужски пресек мою крамолу суровый Антон.

Пилот упавшего в Мексике самолета пришел в себя
Управление в кабине Л-39 дублируется: инструктор показывает, а руль у второго пилота повторяет все движения. Инструктором быть нелегко. Пять полетов в день, что сравнимо с количеством боевых вылетов в военное время. Поэтому инструкторы действительно асы. В прошлом году во время учебного полета в Л-39 влетела чайка — пробила стекло кабины и попала в маску инструктора, но он удачно посадил самолет. У грозного Су-25 на носовой части нарисован грозный оскал.

— Такая раскраска пошла еще с войны в Афганистане, она неплохо отпугивает птиц, — пояснил Эдуард Жмакин.

Стоя рядом с Л-39, трепета я не испытываю, то ли дело Су-25, в сопла его двигателей можно чуть ли не припарковать малолитражку — смотришь в них, как в бездну. На взлетной полосе военные подготавливают Су-25 к повторному вылету — заправка топливом и воздухом, замена масла. Внешний осмотр, нет ли повреждений. Из кузова грузовика бойцы выносят на полосу большие «вещмешки» — в них тормозные парашюты. Кислородный коктейль

Л-39 заходит на посадку. Со временем каждый летчик находит свой стиль пилотирования. И уже на подлете военные понимают, кто именно управляет самолетом.

В нелетные дни пилоты занимаются на тренажере, который имитирует любые погодные условия. Нелетная погода — это не мелкий дождик, а жара больше 35 °С, сильный ветер и дождь или же когда минимальная видимость меньше двух километров. Правда, тренажер не передает перегрузки. А бывают они и до шести единиц, то есть вес тела увеличивается в шесть раз. Тогда кровь из верхней части тела перетекает в брюшную полость. Чтобы этого не произошло при нагрузках от трех единиц, пилоты надевают поверх комбинезона противоперегрузочный костюм. Во время перегрузки костюмы надуваются, чем препятствуют оттоку крови, сохраняют дееспособность пилотов при энергичном маневрировании. При таких перегрузках невозможно летать без кислородных масок. В зависимости от высоты автоматика смешивает кислород и воздух в нужных пропорциях.

К слову, за один вылет летчик теряет до килограмма в весе: управлять самолетом — дело сложное.

— Приходишь в комнату и вырубаешься, на следующий день отходишь, — делится не такой суровый, как Антон, улыбчивый Дима.

Из поколения в поколение

В компанию к учебным Л-39 и боевым Су-25 рядом со взлетной полосой выстроились в шеренгу Як-130. На одном из них готовится к вылету гвардии старший лейтенант Владимир Рышкевич. С трудом уговорили офицеров разрешить сфотографировать парня. Как мы уже знаем, плохая примета — делать фото перед вылетом. Выбора нет, поплевали через левое плечо и отправились делать снимки молодого летчика. Почему же нам так нужен именно Владимир? Во-первых, он из знаменитой в узких кругах авиационной династии, а во-вторых, летает на всех имеющихся в парке авиабазы самолетах, что, кстати, довольно редкое умение. Сейчас он осваивает Як-130.


Гвардии старший лейтенант Владимир РЫШКЕВИЧ летает на всех имеющихся в парке авиабазы самолетах, что, кстати, довольно редкое умение

Владимиру 24 года. Родом из Щучина. Почти местный. Он летчик-инженер третьего класса. Третий класс — уровень ведения боя одиночно днем. На второй класс нужно налетать 400 часов, на первый — 600 и больше 1000 — на летчика-снайпера. Для сравнения, у курсантов Антона и Димы пока лишь по 150 часов общего налета. У Владимира Рышкевича — 400. В части летчик служит третий год. Ему выделили служебную квартиру. Сам ее обустраивал — делал ремонт. Не скажу, что всегда подмечаю у парней эту деталь, но на пальце кольца нет.

В США опровергли информацию о ракетных ударах по Сирии
Прадед Владимира воевал в Великую Отечественную на легендарном штурмовике Ил-2, дед был заместителем командира авиационной части, отец учился в вертолетном училище в Витебске, а оба дяди летают в гражданской авиации.

— После школы у меня была одна дорога — только в авиацию, — улыбается Владимир Рышкевич.

Техники готовят самолет к вылету — монтируют установки для пуска ракет и подвешивают похожие на бомбы дополнительные топливные баки. Попутно проверяют работу всех систем — в кабине загудела индикация. Пока есть время, Владимир делится со мной своим летным опытом:

— Самое сложное – это взлет и посадка. И посадить самолет куда сложнее, взлетишь даже не под правильным углом атаки, который должен быть 25 градусов. А угол снижения на этом самолете — всего два градуса. Чуть жестче сел, легко можно стойки шасси погнуть. Благо электронные системы помогают. Приборы в кабине все цифровые — несколько экранов. Аналоговый только тот, что показывает курс. После полета информация с приборов тщательно анализируется, в первую очередь самим летчиком.

КСТАТИ

После Военной академии молодых летчиков, кроме Лиды, направляют в Барановичи летать на истребителях или же в Мачулищи — в военно-транспортную авиацию.