Как живут современные белорусские цыгане в деревне под Лидой

В деревне Ходоровцы, что недалеко от Лиды, живут несколько семей цыган. Есть здесь свой самый настоящий барон и известная на всю округу гадалка — баба Катя. В семье говорят, что ей 119 лет, но добавляют, что в паспорте все-таки написана другая цифра — 98. Внук Тахир объясняет: скостили годы сначала после революции, потом - после войны. TUT.BY посмотрел, как живут современные цыгане в белорусской глубинке и узнал секрет долголетия.

Они уже давно не кочуют по городам и весям. Да и лошадей почти не держат. Но свадьбы играют такие же пышные, а замуж дочерей отдают в очень раннем возрасте.

Двери в доме Екатерины Райсоновны Маковецкой не закрываются. Почти каждый день сюда приезжают желающие узнать свою судьбу или избавиться от сглаза. В округе пожилую цыганку знают и к ее дару относятся уважительно. Местные рассказывают о том, что она избавляет от заикания, снимает испуги, лечит разные недуги и видит, «если кто-то для вас землю насыпал, а вы прошлись по ней», — то есть порчу.


Туда-сюда снуют дети. Полуденный зной, от которого все деревенские попрятались, им нипочем. Бабушка Катя сидит на открытой веранде. Нарядная блузка, золотые серьги, массивные янтарные бусы и кольца почти на всех пальцах. Как будто ждала именно нас. Она, конечно, нам погадала, как-то легко рассказав о судьбах и жизненных перипетиях.
Погадала и закурила. Говорит, это единственная ее вредная привычка. Раньше курила «Беломор-канал», потом перешла на более легкие сигареты.

Катерина родилась в Ростове-на-Дону. Говорит: «Казачка я». Вздыхает, что пришлось кочевую жизнь бросить и осесть здесь, в Ходоровцах, куда переехали ее дети.
Немного путано вспоминает события своей жизни. К примеру, говорит о Первой мировой войне — якобы ее тогда ранили, а лечили и ставили на ноги немцы, а потом сразу же переключается на события Второй мировой — Катерина встретила ее под Брестом.


Бабушка вспоминает, что было тогда страшно. Цыган, как и евреев, немцы уничтожали. Таборы прятались по лесам. Не всегда успешно. Очень много родственников Катерины были жестоко убиты.

Жена внука Рубина добавляет, что младенцам, чтобы те не плакали, сильно зажимали рты. Иногда дети от этого умирали — дышать было нечем.

— Знаете, чем она лечится? Голова болит — протрет одеколоном лоб или тем же лимоном. Вот и все лечение. Да и не болела она почти никогда. Каждый год ездила в Киево-Печерскую лавру. Там она причищалась, исповедовалась. В этом году только не поехала — слабее все-таки стала, — говорит Рубина. — Бабушка прожила тяжелую жизнь, но сохранила ясный ум и прекрасное чувство юмора. Секрет долголетия? Ее мама прожила 115 лет. Может, в этом весь фокус? Но вообще, как она сама говорит, ей помогает рюмочка коньяка перед едой и чай с лимоном.

Вот и весь секрет. Бабушка лишь хитро улыбается и пьет, как в старину, свой кислый чай из блюдечка.


В цыганских семьях дети — это богатство
Внуков, правнуков и праправнуков у бабушки — 90 человек. В цыганских семьях дети — это главное богатство. Двое в семье — самый минимум. У молодой Рубины, например, их шестеро. Дети с удовольствием слушают рассказы прабабушки и мамы, то и дело крутятся рядом.

— Иногда здесь столько людей бывает, что не протолкнуться, — говорит Рубина, приглашая в дом.

— Полна хата, — добавляет бабушка.

На стене висят несколько лошадиных сбруй. Их сразу же показывают гостям. Одна из них — раритет, который передают в семье из поколения в поколение, — была сделана в позапрошлом веке.


Внук с гордостью показывает серебряные детали, почерневшие от времени. Хоть сейчас цыгане уже редко держат коней, да и таборами не собираются, сбруя осталась тем предметом, который связывает поколения.

Бабушка тем временем рассказывает, что похоронила уже несколько своих сыновей. Вот, говорит, обратная сторона долголетия. Детей в живых осталось только трое. Муж умер лет 30 назад, с тех пор она одна.

— А любовь была?

— А как же! 12 детей родили — это ли не любовь? — смеется она и вспоминает, что замуж вышла в 16 лет. Мужу было намного больше. Но молодую девушку разница в возрасте не смущала. Говорит, это совсем неважно. Важно, какой человек рядом. Хороший муж свою жену уважает и никогда в обиду не даст. И руку, тем более, не поднимет. Хотя так иногда в других семьях бывает. Но только не у них.


Какой свадьба была — уже и не помнит, но знает, что собралось много людей и по традиции праздновали несколько дней.

— Это же надо много денег…

— Вот скажите у какого цыгана на свадьбу не будет денег? — смеется Рубина.
И сейчас такая традиция сохранилась. Есть два обычая праздновать. Один — когда собираются все-все родственники (а это 300−400 человек). Отцы жениха и невесты объезжают родных и приглашают их. Тогда свадьба затягивается на несколько дней. Она проходит со всеми традиционными атрибутами — дорогими подарками, выкупом, танцами. Дарят и ковры, и деньги, и бытовую технику. Такая свадьба окупается в два-три раза. Такие свадьбы называются «дарственными». А есть «вечерок». Ну, в шалаше скромный вечерок такой.

Этот вариант попроще. Собираются самые близкие друзья и родственники. Человек 50. Свадьбу молодым оплачивает семья жениха.


«Я в 15 лет замуж вышла. Училась в седьмом классе».
Цыганские девочки замуж выходят рано.

— Я в 15 лет замуж вышла. Училась тогда в седьмом классе. Сбежала с мужем, — говорит Рубина и добавляет, что о таком решении не жалеет и очень счастлива.

Традицию отдавать девочек замуж в раннем возрасте цыгане чтут и всячески оберегают своих дочерей от посягательств мужчин. А еще говорят, что сохранился обычай, когда пару подбирают родители. Все как положено — присылают сватов и договариваются друг с другом. Но важно, чтобы и молодые друг другу понравились. Хотя сейчас и эта традиция постепенно уходит. Появляются смешенные семьи — когда цыгане женятся или выходят замуж за представителей других национальностей. Это не запрещено.

Вот, например, Рада. Ей 17 лет. У нее двое детей. Третий — на подходе. Замуж вышла в 14. Родители говорят, что все были согласны. Пока молодые живут в родителями, но как внуки подрастут, придется начинать самостоятельную жизнь. Рада — невестка местного барона Дмитрия. Его жена Нона быстро накрывает на стол, угощает нас горячим чаем, говорит, в такую жару только им здесь и спасаются. В доме многолюдно — дети, соседи, родственники.


— Барон — это неофициальный статус. Он ничего мне не дает. Но да, если молодежь например, поссорилась, едем разбираться. Если что-то решить надо, спросить совета, — все идут ко мне, — говорит Дмитрий. Но конфликтов в последнее время в местечке не было: местные к цыганам уже давно привыкли.

Барон с семьей живет в простом деревенском доме. Работает заготовителем, сам чинит свой грузовик и приучает к труду своих детей.

Цыгане говорят, что к разным попрошайкам, с которыми так часто связывают их народ, они относятся крайне отрицательно.


— Есть же какие-то правила, которые мы соблюдаем, — говорит Рубина и добавляет, что все в их семье верующие.

— Тогда как с религией совмещается ворожба бабушки?

— Нормально. Священник видит, что она помогает людям. Значит — это благое дело, — считает Рубина и добавляет, что по традиции за гадание надо платить, но люди приезжают к Катерине не только с деньгами, но и с гостинцами. Бабушка не отказывает никому.

«Для нас родина — весь земной шар».
В это время во дворе у барона собирается молодежь. Прибегают дети. Барон рассказывает, что раньше в поле организовывали многолюдные цыганские базары, где можно было что-то купить, обменять, поговорить, а вечером были танцы и песни около костра.


Сначала таборы приезжали на конях, потом — на машинах. Сейчас таких больших встреч уже нет. Лишь родственники собираются на праздники.

— У нас они такие же, как и у белорусов. Мы — католики, поэтому отмечаем и Рождество, и Пасху. Готовим большие столы. Из традиционного делаем цепелины, борщ варим. Все, как у всех, — говорит Дмитрий.

Когда на Лидчине появились цыгане, никто уже и не помнит. Бабушка Катя здесь живет, например, уже лет 20. Себя они уже давно считают местными (говорят, что они белорусские цыгане). Но между собой разговаривают на своем языке.

— Вернее на 15 диалектах. И все друг друга понимаем. Но и русский выучили, и белорусский.

Ходоровские цыгане, кажется, к оседлой жизни уже привыкли. Только вот бабушка Катя иногда вздохнет, вспоминая то, как жили раньше. Когда в таборе было по 200 человек, когда ночевали в шатрах в поле под звездами. Махнет рукой — дескать дети и внуки такой жизни не застали.

— Не качявали они, когда мы качявали. Их и на свете не было, — говорит.


— Да, ладно, — улыбается молодежь, — надо будет — соберемся и поедем. Для нас родина — весь земной шар, а дом — там где семья и где хорошо, хоть под открытым небом.